— Ты настоящий друг, Дженни. Не знаю, когда сумею отблагодарить тебя, но я это сделаю. А если мы найдём «Трикалу», я затребую вознаграждение и тогда смогу действительно отблагодарить тебя!

— Ты ещё не знаешь, каково моё условие, — ответила она, высвобождая руку.

— Я на всё согласен!

— Хочу надеяться. Так вот. Ты, разумеется, возглавишь экспедицию, но капитана и команду подберу я. За механика с тобой пойдёт Макферсон, он чуть ли не с детства возится с судовыми машинами. А капитаном буду я.

— Но… Дженни, ты шутишь, правда? — я был ошеломлён.

— Чтобы идти на «Айлин Мор», нужна команда из четырёх человек, и тебе это известно. Во всяком случае, таково моё условие, — решительным тоном добавила она.

— Дженни… ты не можешь пуститься в такое плавание. Твой отец…

— С отцом я всё улажу. Серебро принадлежит русским, которые вытащили меня из концлагеря. Да и вообще… Словом, либо я иду с тобой в качестве шкипера, либо ты останешься без судна. Я не шучу.

— Тогда остаётся одно — сдаться властям в надежде, что они примут мой рассказ на веру.

— Это ничего не изменит. Если ты сдашься, я пойду к Скале Мэддона сама.

— Но почему?

— Почему? — она пожала плечами. В её глазах вновь появилось то странное, непонятное мне выражение. — Итак, принимаешь ты моё условие или нет?

Я вздохнул.

— Ладно, делать нечего… Но только если твой отец даст согласие. Кажется, этот ответ удовлетворил её. Я и мысли не допускал, что отец Дженни разрешит ей отправиться в такой опасный поход, однако поздно вечером, когда она ушла к себе в спальню, он сел у очага, долго смотрел на огонь и наконец, повернувшись ко мне, спросил:

— Вам известно, какое условие поставила Дженни?

— Да. Я ответил, что приму его, если вы согласитесь.

— Ну так вот, — кивнув, сказал он, — я согласен.

— Господи! — вскричал я. — Вы просто не понимаете, насколько это опасно.

— Ещё как понимаю. — Он усмехнулся. — Но если уж Дженни закусит удила, её ничем не удержишь. Она хочет плыть, и дело с концом. Вся в мать, как решила, так и будет… Однажды она тайком прошмыгнула на бот Маклеода и отправилась с ним на рыбалку. Её не было дома больше тридцати часов, и это в семь лет от роду! А потом пошло — одна выходка за другой, до тех пор, пока мы не махнули рукой и не перестали волноваться за неё. Дело в том, Джим, что можно осторожничать и беречь себя, сколько угодно, а потом — бац — погибнуть при переходе улицы. Я лично так на это смотрю. Если постоянно избегать опасностей, жить будет неинтересно. — Вдруг он положил руку мне на плечо. — Вы мне очень нравитесь, мальчик мой. Вы не трус и не дурак. Более того, я верю тому, что вы рассказали. Не стану делать вид, будто понимаю, что за человек этот Хэлси, но я приложу все силы, чтобы помочь вам выйти победителем. Я даже готов доверить вам Дженни. Ведь если б не вы, её сейчас не было бы в живых.

Наутро Дженни и её отец приступили к приготовлениям. Они были возбуждены, как дети, собравшиеся удрать из дому. Дел было много: предстояло достать припасы на три месяца, второй комплект парусов, солярку для машины, запасной такелаж, канаты, приборы, рыбацкое снаряжение, дождевики, овчинные тулупы. Субсидировал нас отец Дженни, однако раздобыть всё нужное при карточной и талонной системе в связанной разного рода ограничениями Британии было не так–то просто. Чтобы приобрести самое необходимое, потребовалось почти три недели. От нас с Бертом проку было мало: мы не осмеливались подвергать себя риску, отвечая на досужие расспросы. Большую часть припасов и снаряжения достали Дженни и её отец. Дженни знала, к кому обращаться в Обане и Тобермори. Кое–что из вещей ей удалось лестью выманить у военных моряков. На какое–то время мы очутились в тупике: не было солярки, однако в конце концов мы взяли её с голландского сухогруза, вошедшего в обанский порт переждать шторм.

Чуть ли не каждый день я выходил в море на «Айлин Мор», чтобы почувствовать яхту и обучить Берта азам морского дела. «Айлин Мор» легко слушалась руля и хорошо шла по бурному морю. Даже сухопутная крыса Берт зауважал это судёнышко. По вечерам мы вели счёт успехам и неудачам прошедшего дня. Дженни удалось раздобыть тушёнки, её отец выпросил у какой–то фирмы нужную нам одежду. Словом, каждый день приносил какую–нибудь добрую весть. Наконец мы собрали всё, что могли собрать, учитывая обстоятельства. Мне хотелось добыть ещё и радиопередатчик, но это было необязательно, потому что никто из нас всё равно не умел с ним обращаться.

В пятницу четырнадцатого апреля мы с Дженни решили пройтись до Коннелского моста. Стояла тишина. Мы смотрели на далёкие холмы Малла, Морвена, Мойдарта и Ская. Завтра поутру мы выскользнем из–под сени этих милых холмов и пойдём через Маллский пролив и Литл–Минч к Гебридам. Потом повернём на север–северо–восток, минуем мыс Рат, Шетлендские острова, Фареры и исчезнем в неведомой дали. Увижу ли я снова эти спокойные узкие заливы?

Дженни повернулась ко мне.

— Я чувствую себя, как счастливый человек, который боится, что скоро его счастью придёт конец, — сказала она. Я заглянул в её глаза, и меня охватила нежность.

— Значит, ты счастлива, Дженни?

— Да, очень, — она снова посмотрела на стоявшую в заливе «Айлин Мор». — Только…

— Тебе страшно? — Дженни со смехом покачала головой.

— Просто какое–то странное ощущение там, внутри. Хоть бы и в Баренцевом море было так же тихо и спокойно, как здесь.

— Будь там тихо и спокойно, Хэлси и компания не стали бы выбрасывать «Трикалу» на Скалу Мэддона, — ответил я. — Они выбрали этот остров именно потому, что вероятность чьей–либо высадки там очень мала. Уже у Фарер мы попадём на высокую волну.

— Синоптики обещают ясную погоду, — сказала Дженни. — А яхта у нас крепкая, ей всё нипочём. В разумных пределах, конечно.

— В разумных пределах, — согласился я. — Но мы можем угодить в шторм, который превысит в неистовстве своём любой разумный предел. А когда дойдём до Скалы Мэддона, может статься, что придётся много дней болтаться вокруг неё, пока не удастся пробиться сквозь рифы. К тому времени, возможно, появится Хэлси на своём буксире. А тогда уж всякое может случиться. Воображение нарисовало мне ясную картину — гигантские волны, барьер из коварных рифов с белой от пены брешью, за которой чернеют промёрзшие скалы. Отправляться туда в одиночку страшно, но ещё страшнее подвергать такой опасности Дженни.

— Если ты останешься дома, то сможешь заставить полицию провести следствие, — сказал я.

— Об этом позаботится папа. Он знает все обстоятельства дела, да и письмо с отчётом я ему оставила. Если мы не вернёмся через три месяца или если Хэлси возвратится раньше нас, он передаст эту бумагу в полицию. Торговую палату и газеты. Неужели ты не понимаешь, что они заинтересуются этим делом, узнав о моём участии в плавании? Во всяком случае, газетчики клюнут. Но довольно об этом. Давай лучше простимся с Бен–Круаханом, это патриарх наших гор и нечто вроде моего второго отца. У меня примета: если я тепло распрощаюсь с ним, он станет охранять меня в пути и поможет благополучно вернуться домой. Мы простились с далёкой заснеженной горой и пошли домой на прощальный обед. Мак, Берт и отец Дженни потягивали горячий ромовый пунш, стол ломился от лучших яств с фермы, всё было прекрасно. О ждущих нас впереди опасностях мы вспомнили лишь однажды, когда отец Дженни провозгласил тост за «Айлин Мор».